Золото Рейна

Пролог ("Предвечерие") цикла "Кольцо нибелунга".
Одноактная опера в четырёх сценах.

Русалки и Альберих

Действующие лица:

Боги:
Вотан, верховной бог (бас-баритон)
Фрикка, его жена, богиня брачных уз (меццо-сопрано)
Доннер, бог грома (бас или баритон)
Фро, бог солнца, дождя и плодов (тенор)
Фрейя, богиня юности и красоты (сопрано)
Логе, полубог огня (тенор)

Нибелунги:
Альберих (баритон)
Миме (тенор)

Великаны:
Фазольт (бac)
Фафнер (бас)

Дочери Рейна:
Воглинда (сопрано)
Вельгунда (сопрано)
Флосхильда (меццо-сопрано)

Эрда, богиня земли (контральто)

Время действия: древне-мифическое.

Место действия: на Рейне и над ним.

.
История Зигфрида, рассказанная в "Песни о нибелунгах", по мнению многих немецких филологов в первоначальном виде была мифом о фатальной силе золота. Вокруг этого проклятого золота в основном и разворачиваются события "Золота Рейна", первой оперы цикла "Кольцо нибелунга", писавшейся ещё Вагнером революционером и оптимистом, поначалу задумывавшем финал тетралогии иначе.
Интересно, что в противоположность современным режиссёрским трактовкам верховный бог Вотан виделся Вагнеру вовсе не банкиром и сильным мира сего (этот прототип вечно нуждавшийся композитор отдал однозначно мерзкому Альбериху), а этаким "интеллигентом на распутье". Однако, как это часто бывает с действительно гениальными произведениями, результат у Вагнера получился глубже, чем он сам предполагал. Вотан - выдающаяся мифологизация не интеллигента, а человека вообще - хотя это больше уже про "Валькирию".
А пока радостно плескающиеся в волнах прекрасные русалки, дочери Рейна, бескорыстно наслаждаются блеском своего золотого клада. Сковавший из него золотое кольцо получит власть над миром. Но для этого нужно отречься от любви. Это делает злобный карлик, нибелунг Альберих - проклинает любовь и похищает клад.
В это время боги, во главе с Вотаном, принимают работу: построенный для них великанами в заоблачных высях чудесный замок Вальгаллу. Однако за работу великанам надо платить...

Обсуждение записей
Обсуждение постановок

Лучший Логе всех времен

Sletelena О том, как нужно петь Доннера, наверное, двух мнений быть не может – чисто, мощно и свободно. В этой небольшой роли с эффектным завершением достаточно часто выступают будущие звёзды или, наоборот, баритоны, ещё недавно певшие ведущие партии. С Логе сложнее. Многие любят в этой партии характерных комических теноров вроде Штольце и Цедника, однако именно эта ария ясно демонстрирует спорность такого подхода.

На мой взгляд, не просто спорность, а неправильность. Комический Логе теряет не половину, а гораздо больше. При таком подходе вагнеровский образ, как и соответствующий ему мифологический, из самого сложного превращается просто в отдушину для уставшего зрителя. Вагнер сразу же предупредил, и для него это было крайне важно: Логе не должен быть комическим тенором, и Логе вообще не должен быть "смешным" или "забавным".

Sletelena ...в первом «Кольце» Джеймса Ливайна был явлен, на мой взгляд, лучший Логе всех времён и народов в исполнении Зигфрида Ерузалема.

Далеко не лучший, на мой вгляд, а после Петера Шрайера в гениальной караяновской зальцбургской постановке (Караян был и режиссером, и дирижером, насколько я помню) Ерузалем для меня вообще неубедителен в этой роли. Из этой постановки сделали фильм (1974). Это изумительное "Золото Рейна" с Логе и Альберихом, лучше которых мне себе трудно что-нибудь представить. Этот фильм можно посмотреть на Wagneriana, http://vk.com/club146014, если там предварительно зарегистрироваться. Мне после этого фильма вообще трудно угодить каким-нибудь другим RG.

Перенос обсуждения из другой темы

Изначально это было в обсуждении "Зигфрида", но в "Золоте Рейна", по-моему, будет уместнее, поэтому отвечаю здесь.

Sletelena:
Обращает на себя внимание, что даже в период своих наиболее левых политических воззрений, когда писался первоначальный текст "Кольца", Вагнер дал этому "представителю рабочего класса" характеристику откровенно неприятную и несправедливую. И целиком на националистический вагнеровский бзик её не спишешь - тут ещё и та самая "чернь", которую ваяющий для чистой публики поэт-композитор всегда презирал и боялся.
Echo:
Я думаю, что "рабочий класс" в общем смысле к Миме отношения не имеет. Его характеристика именно "националистический вагнеровский бзик" по Вашей формулировке. Мне кажется, легко представить, насколько точно эта характеристика передавала типические черты еврейской бедноты в то время - недаром публикой эта характеристика тогда воспринималась, как однозначная и однозначно смешная. Рабочий класс, по Вагнеру, это скорее Фазольт и Фафнер, которых действительно стоило немножко побаиваться с их силищей, бестолковостью и братским коллективизмом. Коллективизма, правда, ненадолго хватило, но так и с настоящим рабочим классом часто бывает, когда буржуазия оказывается немного потолковее, чем он сам :-)

Во-первых, не могу согласиться с тем, что "рабочий класс" это скорее Фазольт и Фафнер, а не Миме. В каких-то режиссёрских постановках акцент может быть перенесён и таким образом, но изначально у Вагнера он другой. У Фазольта и Фафнера отсутствует едва ли не самый существенный признак рабочего класса - хозяин, в то время как у Миме он есть. "Братья Ф", по сути, частные предприниматели, работающие на себя и вполне воплощающие мещанско-буржуазную мораль. Фазольт не без поэтического поднывания, но довольно легко жертвует любовью ради денег. Фафнер, убив брата и заграбастав весь куш, никак не использует свалившиеся на него возможности, просто сидит на этом золоте натуральным рантье с максимально консервативной моделью вложения средств. Великаны, конечно, большие, сильные и не всё схватывают на лету, но принадлежность к рабочему классу, согласитесь, определяется не этим.

Миме в "Золоте Рейна" относится к этому классу однозначно, в "Зигфриде"- уже нет. У Фазольта и Фафнера всё-таки было какое-то чувство собственного достоинства; Миме утратил его остатки, оторвавшись от рабочего нибелунгового коллектива и занявшись вслед за братом охотой за кольцом. Казалось бы, он долгие годы жил сам по себе и должен был немного успокоиться и увериться в себе, однако по Вагнеру происходит ровно противоположное. Белая кость среди нибелунгов, Альберих, уйдя в одиночное плаванье, перестаёт гадить собратьям без непосредственной необходимости и даже заводит некое подобие человеческой личной жизни. Чёрная кость, Миме, при тех же условиях, по итогу разучивается нормально общаться с окружающими и из нормального пролетария превращается в деклассированного лузера. При этом друг друга братья продолжают ненавидеть. Это "националистический бзик" в чистом виде, говорите Вы, но в традиционный националистический бзик обычно входит - причём в качестве претензии - утверждение, что члены нацменьшинства как раз всячески помогают и протаскивают своих, а вовсе не мочат их при первой возможности.

Альберих всё-таки удостаивается некоторого авторского уважения: украл золото, потом сам был обокраден - трагедия, что ни говори. Миме - между прочим, в молодости искусный кузнец и вообще персонаж, до середины "Зигфрида" не делавший ничего плохого - с самого начала лишён авторского сочувствия. С одной стороны, это понятно: он никого не любит и тащит своё существование на автомате, по кальке срисовав чужую цель. Но ведь и самим Миме за две оперы интересуется разве что Логе, которому до всех есть дело - и то недолго. В обсуждаемом списке по Вотану, Фрике, Брунгильде, Зигфриду и почти всем другим героям значатся все их прегрешения и даже просто спорные действия по отношению к родне - Альбериху искалеченную жизнь Миме никто почему-то не предъявляет, только кражу золота и желание залезть во власть ещё раз. Все кругом, значит, такие трагические фигуры, а Миме такая грязь, что происхождение его трагедии и обсуждать незачем, только осуждать и саркастически хихикать, так ведь Вагнер написал... Ну и где тут справедливость, не говоря уже о художественной правде?..

Во-вторых, это вообще досадно, что по ходу обсуждения идей вагнеровских опер про своё понимание "Золота Рейна" покамест никто не написал. Сама я воспринимаю эту вещь немного фрагментарно и не вижу в ней какой-то объединяющей идеи, кроме той, что хаотичное движение и столкновение самолюбий - это и есть нормальная жизнь. Сюжет, многократно и разновариантно эксплуатирующий схему "нам не дали - а мы украли", меня как-то больше стимулирует не на поиск великой идеи, а на пересмотр стандартных формулировок и моральных оценок. Но тем интереснее было бы почитать мнения тех, кто таки прозревает тут общую идею.

Ну давайте я напишу

Sletelena: это вообще досадно, что по ходу обсуждения идей вагнеровских опер про своё понимание "Золота Рейна" покамест никто не написал

Ну давайте я напишу. Хотя вряд ли получится так развёрнуто, как про "Зигфрида".

Надо понимать, что эту оперу Вагнер писал, находясь в изгнании. Он очень зависел от благодетелей, т.к. постоянно влезал в долги, и поэтому что такое необеспеченный кредит, прекрасно знал по своей шкуре. У него уже был опыт пребывания в долговой тюрьме. Поэтому оперу "Золото Рейна" можно считать оперой о необеспеченном кредите. Вотан - заёмщик, великаны - кредиторы, Логе - благодетель. Альберих - кто-то типа Мейербера, объект вагнеровской зависти. Он специально поселил его в подземелье, чтобы показать, что ему чуждо возвышенное, в противоположность богам, которые живут в горных высях. Сама Валгалла - это возвышенный творческий проект, наподобие байройтского театра, который требует больших вложений, и с точки зрения практической пользы, которой озабочены все вокруг Вотана, абсолютно бесполезный. Вотан хочет чего-то прекрасного, а не полезного, и в качестве уплаты предлагает тоже нечто прекрасное (Фрейю), но прагматичные кредиторы видят в этом свою пользу (сцена появления великанов, рассуждения Фафнера о чудесных яблоках). Вотан, берущий необеспеченный кредит, точно так же легкомысленен и непрактичен, как и сам Вагнер, но далее, в "Валькирии", для оправдания своих косяков будет Фрике вешать лапшу на уши насчёт понимания судеб мира. При этом Фрика - это аналог Минны Планер, первой жены Вагнера, которая, хотя и сама из мира искусства, актриса, тем не менее, этих возвышенных порывов не понимает. Зато Фрика отлично видит в прожектах Вотана практическую сторону, все её критические замечания абсолютно точны и уместны.

Вообще, в "Кольце нибелунга" имеет место некоторый перевёртыш: Вотана все называют мудрецом, но при этом он делает больше глупостей, чем все остальные персонажи вместе взятые (глупее него только русалки). Зигфрид позиционируется как лучший из героев, но при этом он абсолютно лишён благородства и просто наслаждается игрой своих мускулов. Этих проблем совершенно нет в подземном мире, о чём и поют русалки в самом конце оперы. Альберих, не обеременённый "мудростью", которая никому не приносит пользы, действует гораздо эффективнее и благороднее: в отличие от Вотана и Логе, которые вероломно отбирают то, что он нажил своим практическим умом, он получает своё, приняв правила игры и честно их соблюдая: он действительно отрекается от любви, чтобы получить золото, а не делает вид, чтобы любить, но у русалок золото украсть, как бы, наверное, в такой ситуации поступил Вотан. То, что он ради этого поработил нибелунгов - это как отмазка для "гуманитарной интервенции" Вотана (об этом чуть ниже).

Неудачник и прожектёр всегда завидует тому, кто приземлён (или даже ПОДземлён) и практичен, он пытается сделать то же самое, что и прагматик, но не понимает, в чём разница в их ситуациях. В то время как прагматик правильно использует текущие возможности для роста своего благосостояния, прожектёр делает вроде бы и то же самое, но не понимает, что в его ситуации прагматик сделал бы что-нибудь другое. В результате одно и то же действие у прагматика приводит к успеху, а у прожектёра к неудаче и зависти. Если навесить на эту схему немного мяса, то суть такова. Альберих ради могущества отрекается от любви. Вотан ради Валгаллы - символа своего могущества - отдаёт богиню юности (вспомним арию Логе, в которой он рассуждает о Фрейе как о воплощении именно того, от чего отрёкся Альберих). Результат: Альберих получает своё могущество; Вотан не учитывает, что отдав Фрейю, он теряет вечную юность, на что и рассчитывал прагматичный и приземлённый Фафнер (не случайно в "Зигфриде" правильный ответ на вопрос, кто живёт на земле - великаны), о реальном могуществе после этого говорить нелепо. Очень похоже на молодого парня, который залезает в долги, чтобы купить себе "Порше", и на то, чтобы выглядеть под стать автомобилю, у него уже не остаётся средств, в результате вместо уважения к его успехам он становится посмешищем. Но и исправить свою глупость Вотан самостоятельно не в состоянии, ему, отдавшему глаз за вещую мудрость, которой он не в состоянии эффективно пользоваться, требуется сообщник-Логе. Даже во время операции в Нибельгейме во время тщеславного монолога Альбериха Вотан ляпнул лишнее, и если бы Логе не заболтал нибелунга, всё бы окончательно пропало.

Есть такая статья "Что делать с недобитой интеллигенцией". Там идёт рассуждение о том, что "недобитый интеллигент" - это человек, не способный к силовому противостоянию, в детстве это происходит на кулаках, в более взлослом возрасте это проявляется в деньгах и статусе. Как правило, такие интеллигенты идут в интеллектуальные профессии. Но в эти профессии идут и нормальные люди, но, в отличие от интеллигентов, видят в своём уме свою силу. Интеллигент считает силовое противостояние, на которое он сам не способен, "нечестным", и поэтому коллекционирует регалии, за которые не нужно по-настоящему бороться. Поэтому именно такие люди повинны в том, что развязывают революции, в результате которых к власти приходят кровавые тираны. Примерно то же самое мы видим в образе Вотана: свою вещую мудрость он не может использовать себе во благо: ему объясняют великаны, почему он не должен их обманывать, Фрика лучше него понимает, почему Зигмунд - плохая кандидатура на роль спасителя мира и т.д. Да и Логе то и дело ненавязчиво напоминает Вотану, что колечко-то русалкам надо отдать, а не зажиливать, да только всё не в прок.

Грабя Альбериха, Вотан считает, что восстанавливает справедливость. Типичный рессентимент интеллигента выглядит так: как же так, я такой культурный и эрудированный, почему это быдло такое богатое, я со своим богатым внутренним миром и регалиями заслуживаю этих денег больше него, вот бы мне заполучиь эти деньги. В реальности что-то подобное происходило между Вагнером и Мейербером. И тут встаёт следующий вопрос: как обеспечить, развязывая "кровавую бойню", видимость приличий? Как санкционировать, условно говоря, интервенцию НАТО в богатую страну, но так, чтобы всё было хотя бы формально законно? Нужно увидеть там кого-то угнетённого и от его беды строить свою риторику. Конечно, угнетённый - это лишь средство для прикрытия своих корыстных целей, но на войне все средства хороши. Думаю, именно эту функцию в сюжете "Золото Рейна" играет Миме и другие "рядовые" нибелунги, которые не поют, а только массово визжат в одном месте. Скорее всего, Вагнер сделал его братом Альбериха, чтобы показать, что Альберих такой суровый тиран, что не пощадил даже своего брата, и поэтому дал отличный повод для оправдания вторжения в его владения. Дальше всё заканчивается триумфом "недобитого интеллигента" - так редко случающимся в реальности и таким желанным для этого типа людей. Что эти люди в реальности делают, если оказываются в такой ситуации? Правильно, становятся кровавыми тиранами. Что и показано в "Валькирии".

Но Вагнер остаётся честным. Поэтому внешне благополучный для его альтер-эго финал "Золота Рейна" имеет продолжение, заканчивающееся неминуемой гибелью богов. Либретто оперы свидетельствует о том, что в душе Вагнер осознавал, что успех Мейербера действительно заслужен справедливо, это он сам не хочет использовать более выигрышную стратегию. И Вагнер был щедро вознаграждён за свою честность Людвигом Баварским. А Вотан, который с радостью шествовал в незаслуженную Валгаллу, увлекая свой народ за собой, отправился в небытие.

Ура!

Замечательный материал - большущее Вам спасибо, уважаемый Modus! "Слушается дело о необеспеченном кредите!.. Кхе-кхе, господин секретарь Логе, а это всё свидетели или потерпевшие?.. Ух, как много их набежало..." Но за Вотана я всё же не могу не замолвить здесь слово. Понимаете ли, тут ведь не какая-то случайность, что именно он стал вожаком этой стаи - это люди выбирают себе таких вожаков. Идеальные эффективные машины им не нужны, им нужны именно человечные сильные личности, способные грешить и каяться, выслушивать других и принимать советы практичных "узких специалистов". И это не совсем верно, что Вотан не способен к силовому противостоянию - он способен, просто весь его опыт говорит ему, что он добьётся большего не противостоянием, а обаянием. Ни Логе, ни Эрда не обязаны помогать ему, но помогают, никто действительно не догоняет, зачем нужна эта Вальгалла с такими проблемами, вроде и без неё неплохо жили, но в итоге все начинают её обихаживать и идут туда. Никто в этой истории не пытается придумать ничего нового и никаких новых правил, все только держатся за старые - все, кроме Вотана. Однако это обаяние нового действует на большинство - конечно, не сразу, но действует.

Этот Вотан не Мудрый, вовсе нет - прозвище досталось ему в наследство от Вотана из древних легенд (тот был, кстати, куда как практичен). Даже в "Зигфриде" со своим многознанием и потрясающе красивым жестом отказа от власти вагнеровский Вотан мудрецом не выглядит. Мудрецы не играют - так это заведено в общественном сознании, в данном случае, конечно, заблуждающемся и в собственном страхе проигрыша не видящем дальше своего носа. Вотан играет большую часть своего пребывания на сцене - всерьёз и в шутку, на своё и на ошибочно сочтённое своим, с длинным расчётом и на мгновенном кураже. С прагматической точки зрения, может, и неплохо, что он не отдал русалкам кольцо - эта четвёрка, надо думать, спелась бы на раз, и танец верховного босса в подводном рейнском царстве мог бы и сразу подтопить ещё не просохшие от великанских трудов стены Вальгаллы ))

Вотан, конечно, прожектёр, тут Вы правы, но некоторые из его прожектов удаются просто по теории вероятности. Благо у него нет никакой конкуренции, ведь никто другой вокруг не прожектирует. И в этом существенное отличие от реальной ситуации Вагнера, которому и на этой поляне нужно было драться. Точнее говоря, после первого раунда, зачастую выигрываемого легко, следовало просто усмиряться в мало-мальски вальгалльском достоинстве, не давать козырей в руки противникам и не пускать безоглядно в ход свои дружеские и любовные таланты. Но можно ли требовать от "интеллигента на распутье" столь многого? Во всяком случае, у Рихарда Вагнера соблюсти эти правила никогда не получалось - так было и с Лассо, и с Везендонками, и с Людвигом. Вотан в этом смысле обогнал своего создателя, "перебесившись" уже к концу "Валькирии". Не знаю, можно ли называть его там кровавым тираном, но факт, что он из этого состояния фантастическим образом вышел, чего с реальными тиранами почти не случается. Впрочем, им и любимых дочерей на другую планету отправлять не приходится, так что, может быть, всё логично.

Насчёт роли Мейербера в этой истории Вы, по-моему, ошибаетесь. Даже смерть мэтра не заставила Вагнера встать в достойную позу и воздать какую-то дань уважения этому человеку, не сделавшего ему ничего плохого кроме хорошего. Мейербер, конечно, не считал его равной величиной и воспринимал лишь как одного из талантливых молодых композиторов, которым готов был помочь и финансово, и протекцией. И это было сделано для начинающего конкурента даже не один раз. В начале сороковых Вагнер уже начал высказывать личные мнения о поверхностности музыки Мейербера, в переписке непосредственно с благодетелем оставаясь, впрочем, чрезвычайно любезным. В конце концов вагнеровские спичи, разумеется, достигли высоких ушей, после чего последовал отказ на просьбу очередного кредита. Это было ещё во время капельмейстерства Вагнера в Дрездене; никаких специальных мер по наказанию молодого щенка один из ведущих оперных боссов Европы того времени не предпринял. При том, насколько сам Вагнер был впоследствии близорук по отношению к молодым талантам вокруг, ему меньше всего следовало бы обижаться на Мейербера независимо от того, что он там думал о поверхностности его музыки. И если на минуточку предположить, что помимо злорадных спичей и гнусной писульки он вывел ещё конкретно этого человека как Альбериха в "Кольце", то это уже свидетельствовало бы о полном неадеквате. Поэтому я думаю, что это нет - скорее всего, это чистый необеспеченный кредит и коллективный образ кредитора, без всякой профессиональной конкуренции. Мейербер был действительно богат и умел вести свои дела, завидовали ему многие, и с Мендельсоном они, кстати, друг друга и правда не переваривали - но всё равно не думаю, что здесь есть параллели: какая она ни будь, их музыка, а в Нибельхайме ей делать было нечего. Хотя, конечно, надо послушать что-то из Мейербера, чтобы утверждать это наверняка.

Недобитый Вотан

Sletelena: Понимаете ли, тут ведь не какая-то случайность, что именно он стал вожаком этой стаи - это люди выбирают себе таких вожаков.

Нет, уважаемая Sletelena, я как раз с Вами не согласен. Вотан именно купил свою власть за свой глаз, испив из источника мудрости. Т.е. не его выбрали, а он сам получил свою власть через формальную процедуру. Что касается неспособности к силовому противостоянию, то отчасти я с Вами соглашусь: в случае Вотана ключевым моментом является не это, а именно неспособность использовать вещую мудрость как свою силу. "Где путь борьбы прям..."... А руны на что?

Sletelena: Не знаю, можно ли называть его там кровавым тираном, но факт, что он из этого состояния фантастическим образом вышел, чего с реальными тиранами почти не случается.

Ну, тем не менее, в "Зигфриде" он продолжает линию "недобитого интеллигента", только постаревшего. Я бы сказал, что в конце "Валькирии" он вообще разочаровывается во власти как таковой: неспособность быть настоящим лидером его властными регалиями не компенсируется. Осознав свою профнепригодность, Вотан как бы уходит на пенсию. Он уже не пытается делать какие-то нелепые телодвижения, а занимается недержанием жизненного опыта. Таким образом он перестаёт быть самым гнусным из вагнеровских персонажей, уступив эту "привилегию" Миме. Кстати, интересно, как бы поступил Миме, если бы Зигфрид вёл себя с ним более уважительно?

Sletelena: коллективный образ кредитора, без всякой профессиональной конкуренции

Вообще-то кредиторы в "Золоте Рейна" - это великаны, а не Альберих. А вот Альберих именно более удачливый конкурент, который не нуждается в кредитах и поэтому вызывает чёрную зависть, сопровождающуюся желанием отобрать у него то, что он заработал.

Наследник чужого величия

Я так ещё подумал и решил, что Валгалла для самого Вотана - это что-то типа квалификационной работы. Мне кажется, что яркий пример того, о чём я хочу сказать - это Рейстлин Маджере. Он овладел искусством использования магических артефактов, созданных до него, и большую часть своих приключений пользуется ими. Но он создал и свой магический артефакт - Зал Видения. Он изучал магию по колдовским книгам классиков, но и занимался собственными исследованиями, сам писал книги. Конечно же, он написал гораздо меньше колдовских книг, чем прочитал, но без личного вклада в магию он не мог бы быть самым великим и страшным из магов. В образе Вотана угадывается тот же самый архетип: Вотан получает свою власть от священного источника, т.е. извне. Помощь в виде хитростей Логе и вещей мудрости Эрды он тоже получает извне. Валгалла - это тот вклад, который он хочет сделать сам в мироздание, но терпит неудачу. Вотан недостаточно состоятелен, чтобы потянуть амплуа создателя чего-то, он может быть только ремесленником-потребителем. В результате он всё-таки что-то создаёт, но цена за это становится слишком высокой. Правда, когда Рейстлин Маджере посягнул на то, чтобы создать новую форму жизни, результат тоже стал для него поводом для стыда, не по Сеньке вышла шапка.

Герои и прототипы

Modus:
Вообще-то кредиторы в "Золоте Рейна" - это великаны, а не Альберих. А вот Альберих именно более удачливый конкурент, который не нуждается в кредитах и поэтому вызывает чёрную зависть, сопровождающуюся желанием отобрать у него то, что он заработал.

Вот видите, уважаемая Sletelena, как сложно обойтись без упоминания табуированной Вами темы :-) У многих сразу возникает в голове путаница, кого это Вагнер вывел в "Кольце" как Альбериха и что это у них за типические черты... Я знаю, во многих источниках уже не раз говорилось, что это банкиры и ростовщики, т.е. в основном те самые люди с пятым пунктом (так, надеюсь, можно выражаться?), но все-таки сложно, когда нельзя говорить прямо, согласитесь. Я тоже думаю, что это не Мейербер и не Мендельсон - по крайней мере, точно не последний, который не имел совсем никаких признаков поведения своей расы. Но вопрос с Мейербером требует, возможно, и более детальной проработки, возможно, у него они и были. Насколько я читала, кстати, Вагнер обиделся на него не за отказ в кредите, а за невыполненное обещание рекомендовать "Голландца" в один из театров, которое Мейерберу ничего не стоило сдержать, эта рекомендация его ни к чему не обязывала. Тоже не повод сильно обижаться, наверное, но не очень хорошая характеристика человека, согласитесь.

И тут встаёт следующий вопрос: как обеспечить, развязывая "кровавую бойню", видимость приличий? Как санкционировать, условно говоря, интервенцию НАТО в богатую страну, но так, чтобы всё было хотя бы формально законно? Нужно увидеть там кого-то угнетённого и от его беды строить свою риторику. Конечно, угнетённый - это лишь средство для прикрытия своих корыстных целей, но на войне все средства хороши.

Я могу только удивляться, как при всех ограничениях предыдущего пункта, касающегося стародавних дел и "бзиков" давно умершего человека, пассажи, подобные этому, легко проходят модерацию. Не говоря о том, что немецким и вообще западноевропейским пользователям такой безосновательный поворот темы может быть непонятен и неприятен, эта трактовка не соответствует действительности. Вотан и Логе не имеют в виду, спускаясь с Нибельхайм, спасать там кого-либо. Они никем не прикрываются и честно принимают правила игры "грабь награбленное". Идея этого грабежа принадлежит, кстати, Логе, но Вотан берет ответственность за нее и предприятие в целом. Это и есть главный признак настоящего руководителя и главное его отличие от прожектера. Никто другой этим признаком похвастаться не может. В том числе и Альберих, который практически забрасывает нибелунгов и свой случайно налаженный бизнес по добыче золота, как только его "магическая" способность к руководству исчезает, потому что настоящей у него нет. Вотану эта способность свойственна органически, и тех, за кого он взял ответственность в "Золоте Рейна", он не бросает до конца. И что не менее важно, они не разбредаются от него, хотя пример Брунгильды показывает, что при желании это можно сделать. Большая власть и большая ответственность Вотана просто никому больше не нужны и не под силу. Референтом босса на окладе, конечно, может быть каждый второй, у кого есть немного мозгов. Но руководить этой корпорацией что-то никто не рвётся.

Я думаю, в личном плане и сам Вагнер дозрел до этой роли только в Мюнхене, когда получил от Людвига Баварского "на откуп" Байройт. До этого, как мне кажется, он вёл только свою личную кампанию, а руководителем музыкальной корпорации, к которой он принадлежал, был скорее Лист. Хозяйственной корпорации у Вагнера не было тем более (до того же времени). Даже жену, Минну, он часто передавал на попечение друзьям, вызывая её только, когда кто-нибудь вроде Везендонка предоставлял ему совсем уж тепличные условия для жизни.

Так же вызывает удивление назначение Вотана самым гнусным вагнеровским персонажем после Миме. Это, конечно, личное дело каждого - кому-то среди Хундингов, Хунтеров, Хагенов, Альберихов и Фафнеров может быть, наверное, комфортно. В то время как Вотан наступает им на какую-то больную мозоль. Интеллигент, интеллектуал, герой-любовник, отец многочисленного семейства, предприниматель, руководитель (пусть и авантюрного типа) - это, наверное, и правда избыточный список удач для одного человека. В нем, наверное, многим есть чему позавидовать.

Если почитать комментарии (не только в этой теме, но и в предшествующих, где обсуждался этот персонаж), основных претензий к Вотану две. 1) Он жертвовал одними людьми ради других. 2) Он не был узким профессионалом в какой-то конкретной области, а пытался объять необъятное. И то. и другое приложимо и к Вагнеру, но ему это прощается, а его главному альтер-эго, Вотану, нет. Тут даже ярлык тирана и диктатора додумались на него навесить. Хотя даже если разбираться в той теме, о которой тут запрещено говорить, от этого "бзика" Вагнер своего героя освободил. Я думаю, освободил, потому что в глубине души понимал, насколько это действительно гнусно, неприлично и трусливо, если называть вещи своими именами. Также Вотан освобожден и от некоторых других существенных недостатков автора, как-то мстительности, капризности, сословных предрассудков и неумеренной тяги к роскоши. Но то хорошее, чего живому человеку хватает с избытком, для героя оказывается недостаточным. У Вотана не получилось построить мир без власти золота, потому что это невозможно в принципе - из чего делается вывод, что тогда и не следовало класть на это жизнь. У него не получилось сохранить Вальгаллу - как будто чем-то лучше посмертная свара наследников, которых от братоубийства и разноса какой-нибудь наследственной вальгаллы в щепки останавливают только законы и возможность извлечь из этой самой вальгаллы то самое золото. Не то чтобы Вотан мой любимый персонаж, но в качестве самого противоречивого героя и альтер-эго автора он все же лучше и Зигфрида, и Тристана. Имхо, этого достаточно, чтобы воспринимать его путь с интересом, если не с сочувствием.

Темы и прототемы

Вот видите, уважаемая Sletelena, как сложно обойтись без упоминания табуированной Вами темы :-) У многих сразу возникает в голове путаница, кого это Вагнер вывел в "Кольце" как Альбериха и что это у них за типические черты...

Тема не табуирована, табуированы только несколько слов из неё. И то, как у Вас, уважаемая Echo, прекрасно получилось донести свою мысль без них, лишний раз доказывает правильность такого подхода )) На самом деле система, выстроенная уважаемым Modusom, отнюдь не догма, а просто один из возможных способов истолкования и интересной подачи этого сюжета. Я вообще далека от мысли, что Вотан в "Золоте Рейна" видит в Альберихе реального конкурента. Для него этот налаженный капитализм и золото как таковое вовсе не привлекательны, и власть нужна ему для другого. Не считает он Альбериха и идеологическим противником, потому что у Альбериха нет идеологии. Бери больше, кидай дальше - это не идеология, всего лишь способ животного выживания в данном случае, даже не социального. Отказ Альбериха от любви Вотан действительно не в состоянии принять ни в каком варианте. Альберих для него в этом смысле не столько угроза ему лично, сколько просто опасный псих, у которого нужно отобрать его оружие. За реального соперника Вотан начинает считать его только в "Валькирии", когда узнаёт про Хагена.

Вагнеровский пафос с угнетёнными нибелунгами, конечно, только для зрителей. Вотан и Логе, по их собственному мнению, идут в Нибельхайм не грабить награбленное и не спасать каких-то нибелунгов. Оба они, помимо сиюминутного и прагматичного "надо значит надо", изначально вооружены другими идеями. Для Вотана это красота, любовь и свобода. Если для чего и хочет он золота и власти, то для продвижения и конкретной реализации этих идеалов. Действительно, потом ему приходит в голову, а зачем вообще нужны эти социально-властные субординаторы, когда они только всё портят, и нельзя ли как-нибудь вовсе убрать с дороги свободного чувства и креатива все эти формальности. Впоследствии он, кстати, никогда не вспоминает, что помог порабощённым нибелунгам. Да и не факт, что он им так уж кардинально помог - разве что развил у Альбериха познавательную привычку к околопещерному туризму и его бич перестал щёлкать непосредственно над головами собратьев. Таким образом бизнес нибелунга, возможно, стал даже более эффективным - во всяком случае, он позволил Альбериху затем делать вложения и в продолжение рода, и в какие-то силовые структуры. Так или иначе золотодобыча Альбериха более никогда Вотана не интересовала, нибелунги в общей массе тоже.

Какое-то время (причём довольно продолжительное) Вагнер думал о лучшем устройстве общества примерно в духе Вотана - затруднённые личные обстоятельства этому всегда способствуют, как и наличие мозгов в принципе. И так же, как Вотан, он предпринимал действия по формулировке и проведению в жизнь (хотя бы личную) этой завлекательной утопии. Оба тащили одеяло на себя, но немного по-разному. Вотан всю дорогу пытался поставить во главе движения к лучшей жизни своих потомков, Вагнер - свою корпорацию. Невозможно сказать, что более продвинуто, а что менее, потому что и то, и другое вполне укладывается в традиционные моральные рельсы, по которым предлагается пустить некий модернизированный поезд с заменой не мотора, а сидений. То, что это обдумывалось аж с нескольких сторон, конечно, внушает уважение и в любом случае даёт какие-то подвижки в общественном сознании. Но что в "Золоте Рейна" совершенно замечательно, так это то, что при такой-то идейности опера в итоге получилась чрезвычайно непосредственной и демократичной, то есть мы видим на сцене массу музыкально-интересных персонажей, не несущих особой смысловой нагрузки. Русалок оказалось аж три, нибелунгов целая толпа, Фро и Доннер ходят парой вопреки экономическим соображениям.

Защищать Вотана в этом сюжете я на самом деле не вижу необходимости - абсолютно человечный герой, сам создаёт проблемы, сам их решает, строит дом, готов слушать других и притом брать ответственность на себя, интеллектуален и притом лишён снобизма, в любовь верит, за критику не мстит и, более того, очень само-критичен - и слава богу, что лишён он всякой идеальности, инфернальности, гениальности и прочей романтической мишуры. Многие действительно предпочитают, чтобы в оперном герое было нечто в таком романтическом роде - ну и просто чтобы всё было пооднозначнее. В остальном воздержусь от предположений, почему у Вотана так много критиков - темы с больными мозолями, конечно, всегда увлекательны )), но тут (и в этом обсуждении, и в предыдущей большой теме про Вотана) и так достаточно много читается между строк, незачем конкретизировать. Вообще следующим номером программы, по-моему, уже можно переходить к другим героям - например, к Логе, которого большинство вроде бы так любит, а между тем про него не было сказано ещё почти ничего и совсем ничего про возможных его прототипов.

Что касается формулировок уважаемого Modusa о вторжении в чужие владения, то там есть оговорка "условно говоря". И нигде не сказано, что если такое проделывает не член НАТО, а предположим, другая большая евразийская страна, то переход границы с водружением на флаг неких угнетённых (по которым дотоле никто не занимался ковровым бомбометанием) следует трактовать иначе, чем для НАТО. Нет, конечно, это тоже вторжение, то есть либо провал всей предшествующей политики либо просто неготовность конкурировать в мировых ценах (например, при аренде неких военных баз или в каких-то других направлениях). Это, будем считать, официальная позиция сайта - никто не лучше и не хуже, все так называемые цивилизованные страны с военными амбициями гадят в этом отношении примерно одинаково и пропаганду тоже ведут одинаково. В принципе, если кому-то очень чешется обсудить эту тему, это можно сделать в Клубе, только действительно не стоит забывать, что на сайте есть пользователи из разных стран и собрались мы здесь для взаимоинтересных дискуссий немножко по другим вопросам.

Логе

Мне кажется, как раз в той теме, где уже обсуждался Вотан, звучала и идея, что весь сюжет "Золота Рейна" с противоборством Вотана и Альбериха является результатом закулисной интриги Логе, искусно играющего на их страстях. В отличие от всех других героев-мужчин, бегущих от своих страхов и гонящихся за мнимой властью, от по-настоящему бессмертен и поэтому не хочет ничего для себя лично. Он развлекается этой пьесой, натравливая её персонажей друг на друга, просто чтобы не скучать. Я не думаю, чтобы такой герой мог иметь реальных прототипов (хотя некоторые утверждают своим творчеством обратное :)) Логе говорит больше красивых и правильных вещей, чем любой другой герой "Золота Рейна", но делает их меньше любого другого. Ему не верят инстинктивно, не понимая в чем ещё может проявиться его всеобъемлющий ум и коварство и зачем оно вообще. Это действительно трудно понять, потому что оно ни зачем по обычным человеческим меркам. Он чувствует себя умнее всех в этом сюжете, но не пытается извлечь из этого никакой практической пользы. Чистый интеллект, для кого-то, наверное, даже идеал чистой интеллектуальности - без пресловутой воли и её издержек. Это Шопенгауэровский идеал в действии. Точнее сказать, то, как он единственно мог бы выглядеть, если бы осуществился в человеке - Вагнер показал это полуосознанно и поэтому гениально. Но, к счастью, в людях с их несовершенством это едва ли может быть осуществимо.

Справедливость

Мне кажется, что Логе - это эдакий вершитель справедливости. Он расставляет ловушки, но эти ловушки обладают таким свойством: в них попадают не просто лохи, а именно порочные лохи. Т.е. он всех ловит именно на их недостатки. Вся его деятельность - это направление усилий других.

Вот он появляется в "Золоте Рейна". Из дуэта Вотана и Фрики мы знаем, что Вотан заварил кашу с Валгаллой не без него. Логе сыграл на тщеславии Вотана, чтобы тот заключил эту сделку. Ближайший закономерный итог этой сделки, если ничего не предпринять - это потеря вечной молодости. В погоне за иллюзорным блеском могущества Вотан теряет своё собственное могущество.

Дальше звучит его ария Immer ist undank Loges Lohn. В этой арии он просто рассказывает историю. Но рассказывает так, чтобы возбудить страсти всех заинтересованных сторон. При этом он честно упоминает, что кольцо надо вернуть русалкам, но обуянные алчностью это презрительно игнорируют. Алчность великанов позволяет изменить расклад: теперь им нужно кольцо, а не Фрейя.

Его монолог, провожающий великанов - сущее издевательство над Вотаном, который поддался тщеславию, теперь Логе торжествует, что недальновидный грешник всё равно, хоть временно, наказан, и на нём лежит ответственность за страдания его народа.

Как Логе поступает с Альберихом? Он точно так же распаляет его тщеславие, даёт ему выговориться о своих дерзких планах, чтобы он потерял бдительность и забыл, что Логе теперь служит его врагу. Таким образом, за своё тщеславие наказан и Альберих: он связан и взят в плен. Поскольку само золото Рейна было Альберихом похищено, у вора украсть не грешно, поэтому это действие является возмездием за проступок Альбериха.

В финале оперы Логе прекрасно понимает, что равновесие мира нарушено, и богам не светит ничего хорошего. И он стремится обратиться вновь в пламя. В финале "Гибели богов" он в последний раз снова станет орудием возмездия за их преступления.

Интересно, а первая сцена "Золота Рейна" не была, случаем, спровоцирована, например, чтобы наказать либо Альбериха за похоть, либо русалок за болтливость. Скорее, Альбериха, мне показалось, что Логе к русалкам относится как к своим сёстрам, это единственные существа, к которым он относится с сочувствием. Несмотря на то, что, в принципе, именно "блондинистость" русалок и является причиной всего самого трагичного.