Рихард Вагнер

(Валерий Микицкий, Наталья Мурадымова, Алексей Шишляев, Лариса Андреева, Денис Макаров, хор и оркестр МАМТ, дирижёр Фабрис Боллон, режиссёр Андрейс Жагарс, художник Андрис Фрейбергс, художник по костюмам Кристине Пастернака, танцевальная труппа «Балет Москва»)

Мне очень нравится театр им. Станиславского – солисты, репертуарная политика, сам зал – и, тем не менее, я была уверена, что Вагнера «по-взрослому» этот театр не потянет. В первую очередь из-за своих скромных оркестра и хора. Что сделал с ними Фабрис Боллон – это уму непостижимо! Скрипичная группа парила в вагнеровских эмпиреях, обеспечивая фантастическую плотность и эмоциональную насыщенность звука. Духовые работали «в две смены» – за себя и за того парня, который не уместился в оркестровой яме. Даже медные, по местному счёту, почти не киксовали. Хор – особенно мужской – фактически тоже отработал за себя и за того парня. Да, была пара моментов, когда группы в оркестре немного разошлись, и наименее удачно прозвучало вступление к третьему акту, где как раз много медных духовых соло. Однако, судя по рецензиям на два первых спектакля, некоторая несыгранность к моему, четвёртому, представлению практически нивелировалась и скоро уйдёт совсем. В полный уход «медных проблем», прямо скажем, не верится, но, как бы то ни было, уже сейчас это НАСТОЯЩИЙ «Тангейзер», завораживающий высотой музыкальной мысли и красотой оркестровки – без всяких скидок на «театр № 2».

Версия парижская, с «Вакханалией», действие перенесено постановщиками в вагнеровский 19 век. Как бы. Потому что первая сцена в гроте Венеры, по замыслу режиссёра являющая развратный салон некой парижской дамы полусвета, на 19 век не тянет. Такого барби-розового цвета, в какой одета большая часть женского кордебалета и затем Венера во время пения, в 19 веке не существовало. С балетом как с таковым, на мой взгляд, тоже не совсем сложилось. Здесь нужно всё-таки чётко определиться: либо ты вместе с вагнеровской музыкой показываешь красоту эротики, пусть и с налётом декаданса, либо выдаёшь нечто концептуально противоположное. Чередовать постоянно «ой, как красиво – одобрямс!» и «фу, как пошло – осуждамс!» не есть грамотное решение для этой сцены. Любопытная сама по себе фишка с пением первой сцены по-французски тоже не прошла. Потому что по-немецки солисты вообще – и Валерий Микицкий в особенности! – поют выразительно и с толком, а вот по-французски – просто никак. В театре ответственно проработали с певцами немецкую тему, за что всем большой респект и благодарность, но прорабатывать так же французскую ради единственной сцены, естественно, никто не собирался. В результате этот концепт повис в воздухе, и ощущение от него, ровно как от балета – ни рыба, ни мясо. Противопоставление французского немецкому в таком ключе действительно было по-человечески актуально для Рихарда Вагнера. Однако ему вряд ли понравилось бы, что ради этой идейной декларации жертвуют цельностью и выразительностью половины акта оперы.

Собственно к постановке мизансцен господином Жагарсом, как и к работе художника, претензий практически никаких. «Немецкая» часть спектакля сделана весьма добротно и во всех отношениях, включая костюмы. Хорош образ главного героя – не такого, как все, и как бы опережающего время в своём изящном светлом плаще. С достоинством выделен военной формой из общей массы бюргеров ландграф. Кринолины дам спокойных серо-коричневых тонов нисколько не чопорны, а строго-изысканы. Турнир совершенно логично сделан костюмированным, все участники (кроме Тангейзера) в серебристых доспехах. Прекрасное в своей простоте решение для Элизабет в третьем акте – капюшон на тёмном кринолине. В общем, всё замечательно. Единственно, лично мне не хватало маломальского зрительного выделения Вольфрама. А касательно постановки – не поняла, зачем Элизабет в третьем акте не только пошатывалась, но и хромала, и ещё – почему пилигримы на обратном ходу ничуть не воодушевлены, а всё так же понуры и придавлены грехами. Постановка-то, несмотря на временной перенос и «парижское» включение, по большому счёту классическая, то есть практически не пересматривающая вагнеровскую расстановку моральных акцентов. Антирелигиозный посыл режиссёра хорошо вписался в общий возвышенный визуальный ряд в конце, но в возвращении пилигримов получился просто немного мимо музыки. Впрочем, в целом, ещё раз повторяю, спектакль выстроен более чем достойно, и даже не совсем удавшиеся мелочи показывают его сугубую невторичность. В активе постановки также отличная динамика без лишнего мельтешения по ходу всего действия и все без исключения хорошие актёрские работы.

Драматическая проработка роли Валерием Микицким вообще выше всяких похвал. И поёт он на самом деле именно так, как нужно петь Тангейзера. Это даже не совсем укладывается в голове, как можно было так лихо, начав с одной из сложнейших партий, взяться за Вагнера – и получить столь впечатляющий результат. Да, все критики безусловно правы: голос Микитского для вагнеровского оркестра слабоват, и на форте этого точностью интонации не исправишь. Но я настолько не переношу, когда эту интереснейшую партию тупо орут (и ещё записывают это безобразие!), что готова простить несколько досадных провалов «под оркестр», лишь бы остальное соответствовало образу «моего Тангейзера» – не просто поэта, но «первого поэта нового времени», мятущегося между романтизмом и декадансом, с эффектированной дикцией и огромным разлётом беспокойной души, от скрежетания гордыни до высокого просветлённого парения. И всё это у Микитского есть! Плюс певец очень грамотно разложился и после нескольких «недоборов» в первых двух актах провёл рассказ в третьем на максимуме своих возможностей.

Элизабет – Наталья Мурадымова – выступила во втором акте настолько ярко и безупречно, что впору говорить о рождении вагнеровской звезды, по крайней мере местного масштаба. Молитва в третьем акте удалась певице чуть меньше, но именно «чуть». Это всё равно очень высокий уровень, и мне даже кажется, что случившийся небольшой недостаток «молитвенности» может быть легко доработан.

Вольфрам в исполнении Алексея Шишляева прозвучал скорее внушительно, чем трогательно. В принципе, такая «бюргеризированная» трактовка образа вполне допустима – без особо нежных нюансов, зато, по контрасту с главным героем, ровная и сильная. То есть голос певца я бы подходящим для этой партии не назвала, но само по себе выступление было достойное и ничего не испортившее. Несколько однообразной показалась мне Венера в исполнении Ларисы Андреевой (при отличном внешнем соответствии образу). Никаких киксов, хрипов и вообще явных недостатков в её вокале нет. Но есть какая-то легковесная монотонность и усреднённая русско-итальянская протяжность, совсем не подходящая вагнеровской Венере. В результате моим невагнерианским друзьям её выступление понравилось, а я даже не стала сильно убеждать их, что это надо петь абсолютно иначе. В конце концов, вовсе не факт, что специфическая хрипуче-крикучая драматичность, зачастую демонстрируемая «вагнеровскими» певицами, лучше, чем такое пропевание этой партии – ясное, практически безакцентное и усреднённо сопрановое, без меццо-звучности и выразительности. Хотя для себя я бы, конечно, предпочла в следующий раз послушать в этой постановке другую Венеру.

Денис Макаров (Ландграф) начал не очень внятно, что я списала на недостаток басовитости. Однако в сцене приветствия гостям такой тембр уже нисколько не помешал ему распеться до полной душевности и вальяжности. Так что в этом компоненте зачёт, как и в целом по рыцарской компании – а то, что у нас конкретно с тенорами проблемы, так это, извините, все знают наперёд, и никакой новости тут нет. Хор и пел, и выглядел замечательно – правда, с ними никто немецким не занимался, но это тоже было предсказуемо.

Резюме: при всех точечных недочётах, эта постановка собственными вокальными и «соседскими» режиссёрскими силами настолько неожиданно хороша и энергетически насыщена, что в неё уже с середины первого акта уходишь совершенно. И только в антрактах выплываешь в реал с восторженно-изумлённым: «Господи, а ведь можем, когда хотим!» И – возвращаясь к началу – отдельная благодарность маэстро Боллону за его чуткое и самоотверженное музыкальное руководство и получившегося в итоге действительно настоящего Вагнера – поражающего богатством ритмов и оттенков, без упрощений, но тонко подстроенного под постановку и вокалистов.