Рихард Вагнер

23 июня. Концертный зал Мариинского театра.
Сцены из оперы Р. Вагнера «Зигфрид»
Состав:
Зигфрид – Михаил Векуа
Миме – Андрей Попов
Вотан – Евгений Никитин
Эрда – Злата Булычёва
Брунгильда – Аня Кампе
Дирижер – Валерий Гергиев
Фотография с сайта Мариинского театра (анонс концерта)

Программа – первое и третье действия «Зигфрида». В любимой игре вагнеровских исполнителей «кто кого – оркестр или певец?» оркестру на сей раз решили дать изрядную фору. Солистов почему-то поместили не как обычно (впереди, возле рампы), а за оркестром – и это при том, что оркестр находился не в яме, а на сцене, как это и положено при концертном исполнении. Видимо, благодаря такому решению оркестр воспринимался как самостоятельный персонаж и даже как главное действующее лицо. Это смещение акцентов дало неожиданный эффект – если во время спектакля внимание рассеянно, потому что направлено помимо музыки и на развитие сюжета, и на визуальную часть (декорации-костюмы-сценическая игра), и на текст, то в концертном варианте – особенно при таком положении оркестра и солистов – остается только музыка, и даже текст в его семантической составляющей становится неважен – он становится только элементом вокальной партии, только сочетанием звуков. Кроме того, уничтожается привычная установка на восприятие солиста как фигуры, а «аккомпанирующего ему» оркестра как фона. Партии солистов оказываются погруженными в музыкальную стихию оркестрового звучания – и возникает удивительное «экологическое» ощущение единого ландшафта. Звонкие переливы зигфридовского тенора (Векуа особенно был хорош, когда началась его перекличка с ударными в сцене ковки меча); величественные широкие перекаты вотановского баса (Никитин равен себе); суховатые колючие подскоки реплик Миме (Андрею Петрову прекрасно удалась характерная партия хитрого карлика – в диалоге с божественным Странником его реплики были словно камушки, которые мальчишки пускают с берега по морской глади); «виолончельные» глуховатые пассажи Эрды; парящий голос Брунгильды (эх, жалко, что партия такая небольшая у Кампе – последние 20 минут из 3,5 часов!) – все это вместе с голосами оркестра составляло экосистему, где каждый звук важен, и каждый неповторим, и все они неотделимы друг от друга. Вернувшись домой, отыскала цитату из Достоевского, которая, по-моему, идеально передает смысл происходившего на концерте. Цитата оказалась вполне зигфридовской – там даже птичка есть:
«Над ним на дереве пела птичка, и он стал глазами искать ее между листьями; вдруг птичка вспорхнула с дерева, и в ту же минуту ему почему-то припомнилась та "мушка", в "горячем солнечном луче", про которую Ипполит написал <…> Он раз зашел в горы, в ясный, солнечный день, и долго ходил с одною мучительною, но никак не воплощавшеюся мыслию. Пред ним было блестящее небо, внизу озеро, кругом горизонт светлый и бесконечный, которому конца края нет… Что же это за пир, что ж это за всегдашний великий праздник, которому нет конца и к которому тянет его давно, всегда, с самого детства… Каждое утро восходит такое же светлое солнце; каждое утро на водопаде радуга, каждый вечер снеговая, самая высокая гора, там вдали, на краю неба, горит пурпуровым пламенем; каждая "маленькая мушка, которая жужжит около него в горячем солнечном луче, во всем этом хоре участница: место знает свое, любит его и счастлива"; каждая-то травка растет и счастлива! И у всего свой путь, и все знает свой путь, с песнью отходит и с песнью приходит».