Рихард Вагнер

Полное название «Московский государственный академический камерый музыкальный театр им. Б.А. Покровского». Давно собиралась написать об этом чудесном заведении, да как-то всё руки не доходили, однако уже пора. Итак, что есть камерный музыкальный театр? Это такой особый формат оперных постановок, когда, сидя в небольшом зале, ты поражаешься не мощи голосов солистов, а в первую очередь тому, что на сцене и в оркестре людей, по ощущению, больше, чем в зале – и все эти люди играют и поют для тебя! Фактически к камерному формату в Москве можно отнести и Геликон-оперу, но театр им. Покровского определённо камернее. Зал всего на 200 человек, акустика для такого количества совершенно отличная и достаточная, мест, с которых было бы чего-то не слышно или не видно, нет в принципе. Помешать смотреть могут разве что впереди сидящие головы, так как уклон в зрительном зале небольшой.

Руководит музыкальной частью театра в последние годы Геннадий Рождественский – руководит хорошо, насколько я могу судить как зритель. Даже то, что театр не имеет вполне заслуженной им раскрученности, отношу к плюсам – отсюда низкие цены на билеты, оригинальный репертуар, и не надо ничего этого менять – эта статья вообще только для своих )) Помимо общего руководства, маэстро до сих пор ставит спектакли и дирижирует. Сложно сказать о разнице с другими дирижёрами театра, в целом меня устроили все, кого я слышала – и Рождественский, и Агронский, и Верещагин. Единственный минус, на который обратила внимание, тоже был у всех один и тот же (у Агронского в меньшей степени): оркестр всегда играет в начале первого акта чего бы то ни было не идеально согласованно. Это не криминально, явных киксов в оркестре нет, там вообще работают хорошие музыканты. Собственно, такой эффект «с мороза» присутствует у 95% не самых больших театральных оркестров – проблема в том, что, чем меньше в оркестре музыкантов, тем этот эффект более заметен. В театре Покровского (дальше буду так для краткости) оркестрантов всего порядка 25и, поэтому минимальное выбивание даже одной скрипки воспринимается ушастыми существами вроде меня весьма нервно. И это первое впечатление особенно досадно на фоне того, что дальше ты всякий раз приходишь, наоборот, в восторг от сбалансированного и полного звука, даваемого таким, казалось бы, небольшим оркестром. Причём это практически к любой музыке относится – старой, новой, с многочисленными соло, без них. В общем, оркестр в театре, по-моему, реально достойный, а с «низким стартом» надо что-то изобрести, чтобы эти десять минут не портили впечатления от остальной классной работы.

Сам по себе театр чрезвычайно симпатичный, уютный, в меру стильный, очень удобные кресла и вообще всё удобно, очереди скромные во все места Люди в театре работают милые – помню, однажды мою приятельницу пустили без билета, вернее, по факту его озвучивания, т. к материальный билет был у меня, а я опаздывала на встречу. В Геликоне, впрочем, тоже не особо запариваются с билетами на входе - и это правильно, менеджеры потенциально конфликтных ситуаций нужнее в зале )) Дальше кратко опишу впечатления от трёх спектаклей, виденных в течение последних полутора лет – это достаточно показательный срез. Единственное, чего в нём нет, это старинной музыки типа Гайдна и Генделя – не моё, хотя такие спектакли в афише тоже есть.

Владимир Кобекин «Холстомер»

Более всего тут удивляет сам факт, что можно адекватно и убедительно переложить на оперный язык толстовскую повесть, рассказанную от имени лошади. Понятно, что речь-то всё равно о людях, но лошадиный колорит там необходим по сюжету – и весь он на месте в музыке Кобекина. Она описательная, местами достаточно попсовая, местами эффектно-драйвовая, местами тонкая и проникновенная – в общем, понятная без лишних усилий. Очень хорошая постановка у этой оперы, без малейшей провинциальной самодеятельности – всё чётко, образно и доходчиво. Ставил главный режиссёр театра Михаил Кисляров. В музыке оперы мне отчётливо не понравилось только, что нет нормальной женской партии, а есть лишь какие-то вставные номера, в постановке понравилось всё. Много хора, много миманса, актуальная сценография и пластика без дураков, Роман Бобров хорошо спел главную партию. Это у нас, кстати, мировая премьера была, и получил Кобекин за свою оперу «Золотую маску» как композитор.

Дмитрий Шостакович «Нос»

Абсолютно классический спектакль, поставленный 40 лет назад ещё самим Покровским по абсолютно фантасмагорической опере Шостаковича. Опера идеальна в своём роде, человек, понимающий хоть что-нибудь в поэзии абсурда, не возлюбить её не может. Совершенный Гезамткунстверк – яркий, динамичный, сочетающий трагический бред как всемирный закон и романтический сарказм в одном флаконе. Для не впадающих в принципиальный ступор от атональностей и диссонансов эта музыка покажется даже не сложной, и мелодий там, кстати, сколько угодно и каких угодно. В этом сокровище на час сорок три десятка персонажей, почти все солисты, кроме четырёх главных героев, поют по две партии. Постановка заметно что не вчерашняя, однако выглядит в свои сорок на двадцать – грамотно всё сделано, на возраст указывают преимущественно некоторые детали костюмов и хореографии. Социальная проблематика подана достаточно абстрактно, типа «у них там, в расейских империях» – это сейчас тоже наверняка бы поставили иначе. Как ни жутко об этом говорить, ныне глуповатая и страшненькая иерархическая лесенка «расейской империи» выглядит намного актуальнее, чем сорок лет назад. Словом, постановка не производит глубокого впечатления, но ничего не портит и в качестве живой легенды, познакомившей 3 десятка стран с шедевром Шостаковича, смотрится весьма живенько.

Из исполнителей главных партий на моём спектакле никто не сработал ни в плюс, ни в минус сколько-нибудь явно. А блеснули и запомнились двое: роскошный бас и изысканный пантомим Герман Юкавский в основной роли Доктора, и ясное выразительное сопрано Олеся Старухина, прекрасно звучавшая и выглядевшая в роли Дочери Подточиной.

Надо сказать, я не фанат разлапистой мощи. Мне и на большой сцене важнее, чтобы пели гибко, изящно и точно, а не супер громко. Тем более странно было бы ставить силу голоса во главу угла в камерном театре. Но когда у кого-то есть и красота, и сила даже избыточная для данного помещения, такому кому-то (см. двое в предыдущем абзаце) получаются и все карты в руки, и все мои бравы, и наилучшие пожелания. Также в экспериментальном театре Покровского достаточно многочисленна когорта, условно говоря, № 2 – солистов, поющих на хорошем здешнем уровне, но без перебора по сиятельной плавности и заполнению объёма – и это хорошо, что такой цементирующий любую постановку слой присутствует. Но есть и когорта № 3 – да, и в небольшом театре она тоже есть, и делится она тоже на 3 части – «тихо», «мимо», «тихо и мимо». И кто, как вы думаете, составляет основную ударную силу всех трёх частей? Совершенно верно, это тенора – те самые, для которых многие композиторы вплоть до начала двадцатого века писали главные партии в своих операх, явно не задумываясь о печальной судьбе таких произведений. И «Нос», и «Холстомер» в этом смысле написаны современными адекватными людьми, там главенствуют баритоны. А вот дальше мы переходим к самому яркому и одновременно оказавшемуся пока самым вокально-проблемным номеру нашей программы:

Карл Мария фон Вебер – Густав Малер «Три Пинто»

Да! Все, кто считает, что Малер не писал опер, на самом деле немного заблуждаются. Комическая опера «Три Пинто» была написана Малером по эскизам Вебера 1820 года, но реально в этих эскизах было 7 не оркестрованных номеров из 1-го акта и отрывочные наброски на остальные два. После смерти Вебера его вдова обращалась с просьбой о завершении оперы ко многим композиторам, и все отказывались по причине скудности материала. Поиск продолжился усилиями внука Вебера, Карла-младшего. Ему повезло, на предложение согласился начинающий лейципцигский капельмейстер Густав Малер. Однако музыкант поставил условие: переписать либретто – сделать что-то внятное с первым вариантом Теодора Хелля представлялось к тому времени невозможным. Карл Вебер-младший переделал либретто самолично, Густав Малер взялся за работу. 7 веберовских номеров были перераспределены по трём актам, в остальном использовались веберовские наброски, другие его партитуры, небольшая часть мелодики была добавлена самим Малером как бы «под Вебера». С оркестровкой молодой композитор тоже старался сработать под Вебера, но, видимо, не очень рьяно – малеровский налёт в ней слышится достаточно хорошо. Точнее, не столько даже малеровский, сколько просто новый – волнистый, плывущий, насыщенно-мягкий. В 1888 году премьера оперы была дана в Лейпциге под управлением самого композитора и принесла ему первый публичный успех.

Пинто – это имя. Суть оперной комедии положений – три человека по разным причинам представляются этим самым Пинто, желая жениться на обещанной ему невесте. Выигрывает в финале, естественно, любовь и всё хорошее. В России «Три Пинто» поставлена впервые. В опере есть эффектные арии, и серьёзные и пародийные, есть красивые ансамбли. Но музыкально главное в спектакле, на мой взгляд, всё-таки игра оркестра. Ставил оперу 2 года назад Рождественский, тогда было дано 2 сыроватых спектакля, сейчас нам представили как бы опять премьеру, дирижирует теперь Верещагин, и дирижирует отлично. Удалая буффонада и то нежное, то сатирическое мурчанье оркестра в этой трактовке превалируют над классической ясностью немецкого зингшпиля, с 19 веком это великолепие как-то даже не всегда ассоциируется.

Солисты в виденном спектакле были не столь великолепны. Понравились трое – всё та же артистичная и музыкальная Олеся Старухина в роли Клариссы, Александр Маркеев в роли её отца (товарищ поёт вдобавок ко всему прочему почти без акцента) и замечательный баритон и обладатель балетной фигуры Алексей Морозов в роли Амброзио (слуги главного героя), благополучно и без усилий «съевший» в первом акте почти всех своих партнёров. С женским составом, впрочем, всё было в порядке – проблемы, как уже было сказано, имели тенора. Вообще солистов для «Трёх Пинто» аж три состава предусмотрено, и между собой они перемешиваются. Что реально неудобно в этом театре – с объявлением солистов там заранее не заморачиваются, то есть билеты обычно берутся на кота в мешке, а состав выясняется где-то за неделю до спектакля.

Однако в случае с данным конкретным спектаклем вокальные проблемы солистов не особенно существенны. Потому что есть сам спектакль – и это чудо. Я могла бы написать о постановке Михаила Кислярова страниц пять, наверное, однако лучше ужму свой восхищённый глас в пользу иллюстративности. Коротко, на изначальную комедию положений там наложена комедия масок, только не в классическом варианте, а в киношном начала 20 века. При этом постановка цветная, и даже очень цветная, очень графичная, очень живая, очень ритмичная, очень смешная. И очень современная и стильная – от пантомимы и хореографии до замечательного декора и совершено очаровательной компьютерной графики. Система на наших спектаклях такова, что диалоги ведутся на русском, а поют солисты по-немецки (с разной степенью акцента – в среднем, вполне себе мариинской )) Сначала такой половинчатый формат напрягает, однако быстро понимаешь, что в данном случае единственной альтернативой могло стать полностью русифицированное исполнение – и успокаиваешься. Даже есть свой плюс – перевод естественно, вольный, и все наши фишечки от «сердешных стихов» до «заметьте, не я это предложил» туда вписаны. Все ахи-охи проделываются солистами с гротескной манерностью и заламыванием рук (и это, на мой взгляд, лучший вариант постановки с таким текстом), все ансамбли дополнительно простилизованы ритмически и хореографически, есть ещё куча всяких примочек и аллюзий. Официально режиссёр на этом спектакле заявил визуальную дань Марселю Марсо, но вот это как раз не обязательно для понимания, такая конкретика, на мой взгляд, может даже помешать целостному восприятию.

С одной стороны, такое решение – театральная игра в комедию – явный отрыв и для самих исполнителей, которые вытанцовывают и комикуют с видимым удовольствием все, от солистов до прекрасного хора и миманса. С другой стороны, проработано всё точно, оригинально и с большим вкусом. В целом качество этой постановки таково, что выглядит она в здешних местах натуральным художественным откровением. Конечно, мелкие ляпы есть – Чаплина с Годдар не нужно было проецировать крупным планом, всё и так понятно, некоторые сцены с доном Панталоне можно было сделать менее суетливыми, кое-где в третьем акте можно было запустить на сцену на пять человек миманса поменьше, и продавить финальное признание Гастона повнушительнее тоже имело смысл, хотя в либретто этого не предусмотрено – но всё это уже, что называется, придирки с жиру, необязательные и несущественные на общем блестящем фоне.

Тем удивительнее была реакция зала на негаданно свалившееся на него сокровище. Он был мёртвый, в смысле – зал. Воскресенье, вечер, премьера, объяснили: комедия, можно смеяться; сделали смешно, сделали красиво, сделали классно – и тишина. Адекватных людей было человек 20 на весь зал. Понимаю, что такая эстетика может быть невнятна зрителям 60+. Но что было с остальными, вяло похлопавшими 3 минуты и разошедшимися, как после работы? Все пришли послушать теноров и расстроились? Или эти люди вообще не в театральной теме и классических фильмов из них тоже никто не видел?.. После спектакля мы долго обсуждали этот эффект, прикидывали так и эдак, но так и не нашли толковых объяснений этой зрительской мертвечине. Остаётся надеяться, что на следующих сериях показов (а ближайшая будет в конце апреля) ситуация нормализуется и заслуженные бурные зрительские аплодисменты получат все – артисты, музыканты во главе с дирижёром и вся замечательная постановочная команда: режиссёр-постановщик и хореограф Михаил Кисляров, художник-постановщик Сергей Бархин, художник по костюмам Светлана Лехт, художник по свету Владимир Ивакин, компьютерный график Ася Мухина, режиссёр Валерий Федоренко. Браво, браво, браво всем!

Всё, завязываю с восторгами, а для иллюстративности даю две ютьюбовские ссылки.
Первая ссылка – вторая половина первого акта, снятая явно на любительскую камеру. И явно откуда-то сверху и сбоку, не со зрительского места. Звук не совсем правильный, впрочем, приемлемый, поют все хорошо, особенно Захар Ковалёв (дон Гастон, тенор), которого надеюсь услышать 30 апреля. Картинка не совсем чёткая, однако представление о постановке даёт. Суть происходящего: выпускник-юрист дон Гастон со своим слугой Амброзио, играющим женщину, обучают неуклюжего деревенского дона Пинто обхождению с дамами (там в какой-то момент просто «Тристан и Изольда» начинается )). Потом они решают украсть у Пинто письмо к отцу невесты, спаивают его и укладывают спать.
Вторая ссылка – первая сцена из третьего акта, снималась вообще непонятно кем и непонятно на что прямо из зала, но вот там при прыгающей картинке звук как раз нормальный. Суть: дон Гастон (представляющийся доном Пинто) и Амброзио прибывают с украденным письмом в дом невесты, встречают там её служанку Лауру – дальше всё понятно. Люди, ходящие в конце по залу, не баг – они ходят по сценарию, давая возможность зрителям тоже немножко попеть и оторваться ))

Обучение дона Пинто + пьянка + усыпание
Прибытие + трио с Лаурой + выступление Амброзио