Рихард Вагнер

(Джеральд Финли, Йоханнес Мартин Кренцле, Марко Енч, Анна Габлер, Топи Лехтипуу.
Лондонский Филармонический оркестр, дирижёр Владимир Юровский, хор Глайндборнского фестиваля
режиссёр Дэвид МакВикар)

Единственным плюсом в утекании блистательного Тилеманна из Байройта для меня стала надежда, что теперь-то он должен наконец освободиться от этого восхитительного наваждения и перестать играть Рихарда Штрауса, как Вагнера. Всё-таки лучше каждому своё. Однако, когда Юровский в этих «Мейстерзингерах» проделал ровно противоположное и сыграл Вагнера практически как Штрауса, вопросов не возникло. Возможно, потому что меня всегда немножко коробили помпезно-бюргерские музыкальные моменты этой оперы. Юровский же превратил их в нечто праздничное и искристое, притом драматизм и комизм остальных тем никуда не делись и были переданы Лондонским Филармоническим оркестром в лучшем виде. Вообще, насколько я поняла, оркестр на этом фестивале играл не в привычно-полном вагнеровском составе. Скрипичная группа была большей частью на месте, а вот духовые подрезали довольно основательно (во всяком случае, так воспринималось на слух). В общем, звук превосходный и интенсивный, но не по-нюрнбергски летучий. Всё течёт, кружится, переливается – бюргерской же основательности нет и в помине. Умом понимаю, что так неправильно и есть другие способы «разутяжеления» этой музыки, более аутентичные. Но лично меня динамичный, тонкий и изощрённо выверенный оркестровый вариант Юровского в целом очень порадовал.

Зато не слишком порадовал хор, особенно – мужской. Сцена драки во втором акте и «корпоративные представления» в третьем в музыкальном отношении получились довольно посредственно. Хотя в последнем случае оркестр и интересная картинка отчасти нивелировали этот эффект. Поставлено и в целом хорошо – сочно, с толком, почти классично, но с переносом в начало девятнадцатого века и куда-то… в общем, в красивое место, где вроде и танцуют по-баварски, только повеселее, и одеваются с большим шиком и вкусом, и архитектура совсем не нюрнбергская. Вообще всё это сделано МакВикаром так танцевально и полноцветно, что всё-таки не совсем ассоциируется с классическими постановками (во всяком случае, если понимать под последними продукции Караяна и Дзиффирелли).

Всего в постановке четыре полноценных перемены декораций. В первом акте задвинутая вглубь стилизованная церковная внутренность совмещается с прицерковной площадью на переднем плане. Затем эта общая картина дружными усилиями подмастерьев быстро превращается в элегантный зал заседаний мейстерзингерского клуба. Во втором действие разворачивается среди симпатичных балкончиков и фонтанчиков, а в центре композиции изящно возвышается некий неопознанный памятник на фоне синего вечернего неба. А вот начало третьего акта мне показалось неудачным. Комната Закса смахивает на библиотеку влиятельного вельможи с четырёхметровыми потолками и высоченными книжными стеллажами. Стеллажи эти, правда, эффектно и смешно «добивают» Бекмессера в сцене кражи, но поначалу смотрятся немножко странно в рамках общей натуралистической концепции. У Ганса Закса, естественно, были книги, однако даже придворный обувщик девятнадцатого века в Париже не мог иметь их в таких количествах.

Собственно, из-за сцен в этой самой библиотеке, виденных раньше, у меня и сложилось неадекватное мнение о постановке. А вообще-то она, повторюсь, вполне удачная, ритмичная, и мизансцены все хорошо выстроены, и посмеяться есть над чем и поумиляться. Мелкие проколы в реквизите имеются, впрочем, и помимо библиотеки – в церкви все женщины в шляпках, а Ева почему-то без, Вальтер в военном мундире смотрится хорошо, но утром у Закса ему зачем-то напялили дурацкую коричневую жилеточку, которая к тому же маловата. Не к месту выглядело также припадание Евы к груди Вальтера при первой же встрече. А вот что понравилось из придумок, вроде бы не обязательных для реалистичного спектакля – потешные и иногда готовые похихикать даже над собой мастера и ещё – некая полупризрачная театральная гоп-компания, периодически хулиганящая, прикалывающаяся и в последней сцене окончательно материализующаяся в цирковое представление, вокруг которого в основном и отрывается народ до появления боссов.

Персонально о солистах.
Джеральд Финли (Ганс Закс) – не вагнеровский, скорее лирический, очень душевный и красивый баритон. Спел и сыграл на чистую пятёрку – свежо, ярко, драматично, взаимодействие с оркестром – чудесное. Но это – именно с данным конкретным оркестром, что есть, конечно, не классический вариант. К тому же выглядит артист всего лет на 5 старше Евы и Вальтера. И само-то по себе это ещё ладно, всё равно старший товарищ, однако его авторитет среди «столпов» в традиционном обществе подспудно вызывает вопросы. Вокально лично у меня возникла единственная претензия – слишком быстрое и суетливое начало «Ein Kind ward hier geboren». Остальное было замечательно, благодаря великолепной проработке партии вокально убедительной получилась даже последняя сцена. Хотя визуально это выглядело… ну скажем честно, никаким не патриотичным Гансом Заксом, а сбычей мечт о народном признании сорокалетнего Рихарда Вагнера, который ещё и «Мейстерзингеров»-то своих не написал.

Марко Енч (Вальтер фон Штольцинг) – вполне зарекомендовавший себя вагнеровским, однако совершенно не подходящий для данной партии тенор. Середина мутноватая, верхи зыбкие, выразительности и напора ровно на критическую отметку, за которой провал. Внешне – хорошая фактура с общего плана, на крупном в ключевые моменты – отнюдь не героическое, «блеющее» выражение лица (особенности мимического строения, человек не виноват). Какими-то титаническими усилиями последнюю арию певец вытащил-таки на пристойно-средний уровень. Но, как ни крути, он самое слабое звено этой постановки, которое можно перенести спокойно, только если считать «Мейстерзингеров» оперой в первую очередь про Закса.

Йоханес Мартин Кренцле (Бекмессер) – был предсказуемо шикарен в классическом образе канцелярского червя, полагающего себя поэтом. Естественно, голос у Кренцле не для червя мелкого пошиба. Его Бекмессер изначально и не лишён внушительности, и примоднён покруче прочих, и весьма нервно-чувствителен . А в конце – и вот это, конечно, хороший хук вагнеровским ортодоксам со стороны режиссёра – Бекмессер плачет. Тихо, сидя в достойной трагичной позе и совсем не комично. Не из-за Евы он плачет, и даже не из-за того, что все над ним смеялись, а потому что не смог сделать из прекрасного стиха Вальтера прекрасную песню.

Анна Габлер (Ева) – лирическое сопрано настолько высокого тона, что на верхах всё иногда немножко сливается. Хотя в общем голос молодой и достаточно выразительный. Внешне тоже весьма приятное попадание в образ – когда оператор грамотно снимает, так и вовсе полное. В целом – вполне очаровательная Ева с полным набором эмоций скорее даже на вторую половину девятнадцатого века, чем на первую.

Топи Лехтипуу (Давид) – отличный бельканто-подмастерье для бельканто-мастера. Местами он этакий начинающий Фигаро, местами – милейший юноша строгих правил, искренне преданный Заксу. Голос не слишком сильный, но исполнение партии мне понравилось чрезвычайно. И весьма убедительно оно доказывает, что её и вообще лучше петь именно так, «поигрывая в Италию». На свои сорок худой глазастый фин не выглядит ни секунды, ему и тридцать-то с трудом дашь, так что в этом компоненте тоже зачёт. Правда, пару раз возникало ощущение, что певцу чуток не хватает как раз сценической уверенности, но это мелочи на фоне в целом очень удачного выступления.

Микаэла Зелингер (Магдалена) – оставила неоднозначное впечатление. Не то чтобы прелестная австрийка делала что-то явно не то и не так. Но, как ни странно, именно в этой небольшой партии мне не хватило вагнерианства. Даже в своих искусных хитростях эта героиня оперы действует по-вагнеровски напористо и убеждённо, и по-моцартовски этого не споёшь.

Алистер Майлз (Погнер) – не блеснул вокально, однако сыграл весьма поучительного папашу. Сперва он былочи судьбу дочери решительно решил, но потом отцовским чутьём как бы между делом всё потихоньку перерешил, потому как «на кого глаза её посмотрят», на того, значит, и надо.

Из остальных мастеров никто как-то особенно не запомнился голосом, а запомнились только смешные картинки с ними. Хотя ансамблем все скопом наработали на плюс.